Андрей Козловский. Интервью с бардом

В его речи нет-нет, да и промелькнет северное «знашь, понимашь, хихикашь». Неторопливый вологодский говорок, привычка сутулиться, любовь к бане – обычное дело. Но руки разрисованы татуировками, как у заядлого байкера или музыканта хард-рокера.

Андрей Владимирович Козловский родился в Великом Устюге (9 июля 1959 г.), рос и учился в Вологде (средняя школа № 5). Справка о творческих достижениях В 1984 году Андрей Козловский становится лауреатом ленинградского конкурса песни, в 1986 и 1987 годах – дипломант и лауреат фестиваля им. Валерия Грушина, в 1991 году – лауреат Всесоюзного фестиваля авторской песни в Киеве. Участник фестиваля «Весенняя капель» (Ленинград). В конкурсах были отмечены песни «Карасик», «Косари». Принимал участие в жюри Воронежского фестиваля (1997) и «Петербургского аккорда» (1998), в различных, как в бардовских, так и в рок-фестивалях, и как самостоятельный артист, и как член жюри, и как член группы «Петрович бэнд», и совместно с группами «ГрАссМейстер» и «Станция Мир». БЛИЦ-ОПРОС Часто переживаемое настроение – ХОРОШО! Гастрономические предпочтения – Рыба. Место, где хотелось бы побывать? – Камбоджа. Что другому простить тяжело? – Серьёзную ложь. Переживание каких моментов делает Вас счастливым? – ЛЮБОВЬ. Вы влюбчивый человек? – Эпизодически. Иногда очень всерьёз. Иногда до умопомрачения. Какие песни в настоящий момент отражают современного Козловского? – «Нам хватит», «Кораблик», «Полный вперёд», «Лифт на родину Мао» – с десяток наберётся. Если число, то – 3,14. Если цвет, то – синий. Главное в музыке – это ПРАВДА. Хобби? – Баня. Рыбалка. Что нельзя? – Психовать, кричать, выходить из себя. Нельзя воровать, крысить. Что можно, нужно, должно? – С годами это приходит: Бог любит радость, веселье. И мы не должны быть унывными. Проблемы уходят сами, если меньше об этом думать. От того, что ты думаешь о чём-то (не всегда вокруг радость), не прибавляется ничего хорошего в жизни. Ты знаешь, что это так. А когда ты просто рад, по-моему, легче. Лёгкости нам и отношения лёгкого ко всему, даже к негативному. Всё перемелется. Любая беда пройдёт. Конечно, когда беда, не надо ходить хихикать, но помнить надо – Бог любит радость и веселье. И она должна быть доступной. Праздники не должны быть календарными. Пусть каждый день будет в состоянии нормального праздника.

О песне Андрея Козловского «Рыбак» Майк Науменко однажды сказал: «Слов нет, музыки нет, а забирает». Он не причисляет себя к бардовскому движению, хотя Андрея Козловского считают классиком авторской песни. Он до сих пор «эксплуатирует» образ простого парня с гитарой, жизнь которого состоит из бесконечных переездов, гастролей, случайных встреч и творческих союзов. На концертах Козловский общается с публикой в особой манере, так, что становится по-домашнему уютно. Но в личном общении на смену доброму шутнику обязательно выйдет умный собеседник, мудрец с долей лукавства и житейской иронии.

– Я трудновоспитуемый, со мной тяжело было, – открывает он в своих интервью. – Да и район у нас был драчливый и хулиганистый, Страна Дураков – так его и называли. Если день-два мы не сходились стенка на стенку, значит, жизнь проходила зря. С нами все воевали. К нам даже боялись ходить девушек провожать.

И в школе  хорошим, примерным не был. «4» – по физкультуре, и всё. Оценки – в принципе – ставили не по предметам, а за поведение. Математику списывало полкласса. Все получали 5. А мне – всё равно ставили 3.

От улицы его спасла музыка, не без участия мамы, конечно. Творческое становление началось с гитары во дворе. Первая гитара стоимостью 9 рублей была выписана через «Посылторг», потому что другого способа достать инструмент не было. Первым исполненным произведением стал бессмертный «Кузнечик», потом пришла пора молодежной тюремной лирики. Пелось все это во дворах по ночам.

Шестнадцатилетним парнишкой Андрей пришел в Клуб «Печников» Вологодского судоремонтного завода, чтобы записаться в вокально-инструментальный ансамбль. Начал играть на танцах, причем не на гитаре, а на клавишных, поскольку у него – у единственного! – дома наличествовало фортепиано. Было на чем репетировать.

Потом поступил учиться в Ленинградскую лесотехническую академию им. С.М. Кирова, где плотно сел на заднюю парту – писать песни. За 5 лет обучения написал себе хорошую концертную программу и научился сносно играть на клавишных.

После института немного поработал инженером, затем плотником в совхозе – срубил с товарищами тогда четыре дома. Подзаработал денег и уехал в Тюменскую область на газопровод Уренгой-Помары-Ужгород. Помните такие названия? Вот его он и строил, а конкретнее – варил газовую трубу, в месяц примерно по 30 километров.
Была ли работа экстремальной?

 – Да какой там экстрим, все нормально было. В бытовом смысле жили мы замечательно, одна баня чего стоила! Правда, холодно: минус 40 считалось нормальной температурой. Если было минус 30-35, это уже оттепель, можно снять лишнюю фуфайку. Настолько привыкаешь к морозу, что в минус 25 уже без рукавиц под крагами можно варить. Я работал слесарем, сварщиком или газорезчиком примерно на шестнадцати нитках газопровода. Освоил еще кучу мужских профессий – от стропальщика и тракториста до матроса-моториста на теплоходах. Если есть на реке бакена и вешки, вполне могу быть и рулевым.

А вот из экстремальных эпизодов вспоминает такой поход.

– Ходили мы на Алтай, хотели на Белуху подняться. На перевале Буревестник прямо на леднике нас накрыл камнепад. Было очень страшно. Представьте, катится на тебя вагонов так несколько камней – с холодильник размером, с телевизор, с телефон. А деться некуда! Веревки-самостраховки всего полтора метра, вправо-влево не уйти. А вниз – метров 700 «аукать». И приходится просто ждать, когда вся эта масса по тебе пройдет. И она идет – со свистом, со скрежетом. Звуки те до сих пор помню. Мы тогда попрощались друг с другом, улеглись, и по нам все камушки и проехали. Из девяти человек у шестерых были переломы. А один наш друг через несколько дней в больнице умер. Все живы остались, кроме одного... Я тоже тогда ногу сломал, причем обнаружил это, когда ребятам в Горноалтайске в больницу фрукты таскал. Заодно и рентген сделал…

– Вы однажды сказали, что у вас любовь к путешествиям из-за пробелов в знаниях по географии. И с какого года вы их пополняете?

– Где-то с середины восьмидесятых. Поездил по России, был в Канаде, США, практически во всех странах Европы. Приехал – спел – уехал. За рубежом выступал перед эмигрантами, а также любителями русского языка. Кстати, не ругали меня ни бельгийцы, ни французы, ни немцы. Британцы вообще сказали, что если бы я пел на английском, то давно бы стал богатым.

– А что такое бард?

– По-настоящему – это сказитель, ходячая газета, которая ходила из одного села в другое и языком художественных образов под доступный музыкальный инструмент, который у них имелся (лютня, волынка, балалайка), рассказывала  рыцарские истории. Вроде нашей «Комсомольской правды». Скоморохи – русский аналог барда. Потом Иван Грозный уничтожил и скоморохов, и балалайки.

 В ХIХ веке, это автор-исполнитель, причем не учившийся специально ни «слаганию» текстов, ни написанию музыки. Это тот, кто просто любит переносить на бумагу свое настроение и подбирать к нему мелодию. Стоит он на сцене и сам себе нравится, что и как поет, как звуки извлекает. А профессионал долго учится, и исполнение песен становится для него работой, за которую он деньги получает.

– Каковы тенденции в развитии современной авторской песни?

– Крамольное скажу... Авторской песни, как жанра давно нет, потому что Визбора нет, Вадима Егорова, Юлия Кима – людей, которые были основоположниками всего этого, уже нет. Может, кто-то из них сам по себе есть, но само явление авторской песни (непрофессионального творчества) ушло в историю. Остался просто жанр  –  ПЕСНЯ.  А песня всегда имеет автора. Зачем тогда масло масленое?..

Какие тенденции? В современной песне присутствует «шоушность». Если ты непрерывно скулишь о своём наболевшем, и за этим больше ничего нет, тебе скажут: иди вон отсюда, рассказывай свои страшные истории кому-нибудь у костра или ещё где… Потому что теперь это жанр, который требует мастерства: гитара должна быть хотя бы настроенной, требуется соблюдать темп, ритм, интонирование, иметь исполнительскую культуру, этику и т.д.

Из раннего

Андрей Козловский
«Если б я жил на планете другой...»

Если б я жил на планете другой,
Без островов, на которых я не был,
Верных друзей, и весеннего неба,
Я бы не выдержал жизни такой.

Эти умытые солнцем поля,
Эти над речкой таежной туманы,
Счастлив, что я на планете Земля
Сладким вином наполняю стаканы.

Девушка, легкая, как лепесток,
Та, без которой не мыслю и дня.
Разве я с ней повстречаться бы смог,
Если б не солнце согрело меня.

Юный бродяга, художник босой,
Пишет пейзаж свой, изысканый самый.
Нет, я не смог бы обнять даже маму,
Если б я жил на планете другой.

Из зрелого

Андрей Козловский
«Акула»

Если я буду жить ещё,
Значит, я буду жить в воде.
Если я буду жить в воде, –
Стану акулой, и, может, тогда,
Хоть иногда кто-нибудь
Подумает обо мне.

Медленно плыть к чистой воде,
Медленно жить в чистой воде.
Те, кто на суше и кто в глубине –
Помните обо мне.

Вдоль австралийских берегов,
Прямо над кромкою воды
Скользит мой серебряный плавник,
Будь осторожен, заметив его.
Беспечность оставь материку,
Задумайся обо мне.

– Андрей, для чего Вы поете?

– Для удовольствия. Иногда за это и деньги платят. Мне нравится, когда реакция зала совпадает с моими внутренними ощущениями. Если в зале есть резонанс с тем, что ты делаешь, пусть даже и не массовый, это такой кайф!

 – Какое выступление Вам запомнилось больше всего?

– Сильней впечатления, чем от горы Грушинского фестиваля все равно нет. И не будет. Аудитория в 300 тысяч человек сравнима с площадками, которые собирает Маккартни. А тут ты, простой смертный, поешь для огромного числа людей, а они тебе еще и фонариками подмигивают – мол, все хорошо.

А ещё сейчас для меня это – история  «Шаровый квадрат». Собираются без репетиций 12-15 музыкантов и импровизируют на базе моих песен. Там такой праздник и в зале, и на сцене – сплошная импровизация на разных музыкальных инструментах. Я пою свои песни. И даже грустные песни получаются замечательными. Собираю под это дело одних из самых лучших музыкантов, и получается непрерывная шутка!

– Есть ли у Вас друзья?

– Да. Верный, со времён дворового детства, Павел. Дружим и сейчас. Созваниваемся. Встречаемся редко. Мы в разных городах: он в Вологде, я – в Москве. Но нам не обязательно быть вместе, ощущение дружбы, поддержки – это осталось.

– Обычно в молодости легко находить себе друзей...

– А в старости еще легче и быстрее. Меньше лишнего народу вокруг тебя. Если ты раньше выбирал родственную душу из тысяч людей, то теперь – из единиц. Их видно сразу по глазам, причем вне зависимости от национальности и гражданства. У меня есть друзья среди британских и американских музыкантов. Общение наше происходит на языке музыки, ведь английского я не знаю. Они меня называют сонг-райтером, что означает «человек, который пишет песни». Честно говоря, конкретно песен у меня написано около двадцати, а остальное – стихи и музыка, нечто литературно-музыкальное. Американцы дали четкое определение этому жанру – «музыка со смыслом».